Второй игровой фильм Сергея Лозницы "В тумане" претендует на
"Золотую пальмовую ветвь" 65-го Международного кинофестиваля в Канне.
Экранизация одноименной повести белорусского писателя Василя Быкова -
это совместное производство России, Германии, Латвии, Голландии и
Беларуси.
В 2010 году Лозница представлял в главном
конкурсе Канн свой игровой дебют "Счастье мое". В день объявления
участников конкурсной программы Сергей Лозница дал эксклюзивное интервью
Марии Бейкер для Русской службы Би-би-си.
Мария Бейкер: Когда вы прочли повесть Василя Быкова и почему выбрали именно этот текст для экранизации?
Сергей Лозница:
Я прочел повесть "В тумане" в 2001 году. Я тогда приехал в Германию,
привез с собой коробки с книгами. Было, наверное, коробок восемьдесят...
В одной из этих коробок лежала книга Быкова, в которой были две повести
- "Карьер" и "В тумане". Сценарий я написал сразу же. У меня тогда было
на это время. Конечно, написанный тогда сценарий, и тот, по которому мы
сейчас снимали фильм - это очень разные тексты. Видимо, за эти десять
лет я чему-то еще научился...
М.Б.: Это был первый сценарий игрового фильма, который вы написали?
С.Л.: Да. И тогда я еще не очень представлял, как я
буду этот фильм снимать. Но, видимо, как только появляется нечто,
реализованное в виде текста, в виде сценария, оно уже само по себе
начинает подгонять события. Этот первый сценарий, как, собственно, и
окончательная версия, достаточно близки к тексту повести.
Но
разница между литературным произведением и киносценарием - колоссальна,
поскольку все, что можно описать словами, крайне сложно воссоздать
визуально. Как, впрочем, и наоборот.
У Быкова очень хорошо
написаны диалоги, у него есть истории каждого из персонажей и даны они
гораздо глубже, чем то, что мне удалось сделать в сценарии.
Мне
пришлось свести описания событий жизни героев к нескольким эпизодам,
только для того, чтобы дать канву этих событий. Мне пришлось придумывать
эпизоды для партизан Бурова и Войтика, чтобы хоть чуть-чуть дать
зрителю понять, что это за характеры. Например, историю Бурова - о том,
как он с детства мечтал о машине, как собрал ее своими руками, превратил
в "автомобиль" и о том, как у него потом эту игрушку, эту идею-фикс
отняли - можно было снимать как отдельный фильм.
Но когда я начал
складывать написанные эпизоды вместе, я понял, что течение времени в
разных частях истории разное, а в фильме такое невозможно - все должно
быть сведено к одному ритму. Поэтому мне пришлось выбирать только
ключевые эпизоды, моменты, где присутствует драматическое развитие.
М.Б.:
Вероятно, в определенный момент этот материал становится уже вашим
авторским текстом и начинает жить как самостоятельное произведение?
С.Л.: Литература и кино имеют совершенно разную природу. Переложение
литературного текста в сценарий - как перевод на другой язык. Я сохраняю
идею автора, я сохраняю канву тогда, когда она мне необходима, я
сохраняю историю, написанную Быковым. Но когда я описываю эту историю на
другом языке, на языке другого искусства, я делаю это совершенно
по-другому. Поскольку элементы и формы этого языка совершенно иные.
Удалось
ли мне сохранить состояние, описанное в тексте, и дух этого текста? Об
этом можно было бы спросить только самого автора повести... Но я не вижу
в этом переложении литературного текста в сценарий никакого
противоречия или конфликта, потому что в тот момент, когда ты читаешь
книгу, она уже становится твоей. Ты в какой-то степени присваиваешь ее
себе, потому что твое воображение уникально и ты представляешь вещи и
события так, как никто другой.
Остаться человеком
М.Б.: Героя вашего первого игрового фильма "Счастье мое"
"человеком" можно назвать достаточно условно, поскольку его
индивидуальность едва проявлена. Герой второго фильма - Сущеня -
личность яркая, и психологический портрет его вы рисуете во всех
деталях. Чем вызвано ваше обращение к радикально иному типу киногероя?
С.Л.:
Герой "Счастья моего" вовсе не безличен. Это не так. Вопрос лишь в том,
как эта личность проявлена. Как вообще проявляется герой в
драматическом произведении? Это происходит через столкновение и
взаимодействие героя с другими персонажами. Если же таких явных
проявлений нет, то мы можем судить о характере человека по вторичным
признакам - движениям, физиогномике и так далее.
Герой фильма
"Счастье мое" - человек немного нелепый, недалекий, немного
Иван-дурак... Очень важно еще помнить о том, что когда мы говорим о
"характере" киногероя, мы всегда имеем в виду не только то, что нам
представлено на экране, но и то, чем мы, зрители, это изображение
наполняем, интерпретируя экранный образ и приписывая ему некие свойства.
В
фильме "В тумане" у меня другой подход к изображению главного героя. В
этом фильме сплошные драматические коллизии, в которых герой себя
проявляет. Положение, в котором оказывается герой - крайне сложное.
Собственно, любому человеку, оказавшемуся в таком положении, в любое
время и в любом месте - будь то Древний Рим, Средневековье или
современность - было бы крайне сложно принять решение.
Существуют обстоятельства, при которых оставаться "человеком"
невозможно. В таких обстоятельствах, если ты хочешь сохранить
самоуважение и собственное достоинство,тебе остается только один выход. В
такой ситуации человек определенного склада, на которого обрушивается
несправедливость, просто не выживает. Но при этом он сохраняет себя как
"человека".
Что с этими обстоятельствами делать, какой еще выход
может быть? Я не знаю. Как, собственно, и герой картины... Об этих
обстоятельствах нужно говорить. Важно понять их причины.
М.Б.: И в чем же причины?
С.Л.: Это
долгий разговор... Можно вспомнить кафкианскую формулу - "я появился на
свет, значит, уже виновен". Вместе с тем существуют очень конкретные и
очень понятные цепочки событий, которые приводят к подобной ситуации, к
такому финалу, и в фильме они показаны. Ну, например, началось все с
глупости.
Вся эта история, история главного героя, началась с
глупости. С того, что ребята-путейцы захотели отомстить начальнику,
который постоянно их избивает. Ими двигало чувство мести, а, как
известно, ни к чему хорошему это чувство не приводит. Наш герой,
понимая, что это глупость, ничего с этим поделать не может, и диверсию
остановить не в состоянии. Он оказывается в безвыходной ситуации. Он
хотел предотвратить несчастье для других, но сам оказался предателем для
всех... И никому ничего доказать он не может, потому что слово сказано
и, самое главное, произошло событие - казнь. И повешенные оказались
"героями", а он - уцелевший - "предателем".
Здесь мы имеем дело с абстрактными понятиями, со штампами человеческого
восприятия. И это прекрасно понимает мучитель Сущени, Гроссмайер,
который мстит Сущене за то, что он неспособен лгать. При этом само
общество находится в таком состоянии, когда законы, восстанавливающий
справедливость, не работают...
Действие фильма происходит во
время Второй мировой войны. В ситуации объявленной войны все становится
прозрачнее, и напряжение нарастает неимоверно, накапливаются
энергетические потенциалы, готовые разрядиться. Готова уже насыщенная
среда для столкновения. Но подобное может происходить и происходит в
обычной мирной жизни. Война всего лишь задает нужный фокус.
Смысл - в стоянии на принципах
М.Б.: Получается, что "героизм" быковского героя не имеет ни малейшего смысла?
С.Л.:
Смысл есть. Смысл - в стоянии героя на своих принципах. Герой до конца
стоит на том, что считает правильным. Он таков, в этом суть его
характера. Только это и есть в этой истории настоящее. Все остальное -
суетное. И только поведение героя, его отказ от любого компромисса - это
подлинный смысл.
М.Б.: Образ Сущени у Василя Быкова -
образ сильного "белорусского характера". Быков писал по-белорусски,
писал о своей земле и о людях, которых близко знал. У вас же получилась
универсальная история о человеческом характере. Между тем на роль
главного героя вы все же пригласили белорусского актера, Владимира
Свирского. Как вы его нашли и как работали над образом Сущени?
С.Л.: Конечно,
Быков писал о том, что пережил сам, хотя эта повесть выходит за рамки
"белорусской истории". Сущеня - характер, который хорошо узнаваем на
белорусской земле. Я встречал таких людей. У меня были родственники,
которых я могу с этим героем сопоставить по качеству человеческого
материала. Мне посчастливилось знать таких людей.
Это сдержанные люди, молчуны. Они все держат в себе, не прибегают к
активным действиям до тех пор, пока в этом нет абсолютной необходимости.
Это очень сильные люди. Только кажется, что их можно как-то прижать, а
на самом деле это не так. В этом характере есть прочный внутренний
стержень. Это люди, у которых есть совесть, и они просто не могут себе
позволить поступить непорядочно.
С Вовой Свирским я встретился в
Москве. Когда у нас был кастинг в Москве, я беседовал с одним из
пришедших актеров и описал ему характер главного героя. И он сказал мне:
"Так вон у вас там в коридоре сидит такой!".
Вову мне
порекомендовал актер Гриша Добрыгин. Они учились вместе. Когда я
рассказал Грише, какой Сущеня мне нужен, Гриша сказал: "Я знаю такого
парня!". Вот так мы и нашли Вову. Да, у него есть черты характера,
описанного Быковым. Ему, конечно, было очень сложно работать. Это
непростая роль, а опыт актерский у него еще небольшой. Но ему помогли
его природные качества и опыт жизни в определенной среде. Вообще,
угадать главного героя - большое дело...
Цвет сороковых
М.Б.: "В тумане" - вторая картина, которую вы снимаете в
тандеме с румынским оператором Олегом Муту. Как вы работали с
изображением? Было ли, например, у вас желание сделать фильм, действие
которого происходит в 1942 году, черно-белым?
С.Л.:
Нет, о черно-белом изображении для этой картины мы с Олегом не думали. Я
видел эту картину в цвете, но цвет должен был быть специфический.
Я
нашел цветные фотографии того периода и предложил их Олегу. Мы
старались делать изображение близким к изображению ранних цветных фото -
начала сороковых годов. Конечно, качество цвета на этих фотографиях не
идентично тому, что мы получили сейчас на пленке.
Некоторые вещи в
фильме просто невозможны - например, если бы мы точно следовали
фотографическому качеству, то все лица на экране были бы
желтоватыми... Такое мы себе позволить не могли. Но, по-моему, нам
удалось найти правильный тип изображения - оно отсылает к той эпохе и
вызывает внутреннее напряжение, соответствует "состоянию" фильма. К тому
же это очень красиво!
Что же касается работы Олега Муту, то на
этой картине, в отличие от "Счастья моего", я бы говорил не о
"документальной", а о "монументальной" камере. Накануне съемок Олег
пришел ко мне с предложением снимать все сцены в лесу не ручной камерой
(как мы планировали), а с рельс. Я принял его предложение. То, что у нас
получилось, на мой взгляд, несет на себе печать классической
кинематографии. Ручную камеру мы тоже, конечно, использовали, но в этой
картине она присутствует так, чтобы не разрушить общую монументальность
повествования.
Например, наш первый кадр в лесу - монументален. Он несет в себе скупой,
но очень основательный жест. В движении камеры, в появлении персонажей,
которые вырастают как из-под земли...
Или пролог - очень сложный
постановочный кадр с участием большого количества массовки, в котором
движение камеры продумано до мельчайших деталей. Собственно, можно было
бы сказать, что фильм снят в классической манере, если бы не одно
обстоятельство: в фильме 72 кадра, а длится фильм два часа семь минут.
Это означает, что у нас средняя длина кадра - 3 минуты.
Таким
образом, мы создаем длительность, в которой существуют герои. И
удержаться в такой изобразительной манере можно только, если каждая
смена плана движет действие, движет драматургию картины. То есть общий
принцип наш с Олегом был таков: уложить, используя внутрикадровый монтаж
и движение камеры, каждый эпизод фильма в один кадр.
М.Б.: Итак, премьера "В тумане" состоится в мае в Каннах. А где и когда фильм выйдет в широкий прокат?
С.Л.:
О датах начала проката я пока ничего не могу сказать. Знаю только, что у
фильма уже есть дистрибьюторы во Франции, Германии, Австрии, России,
Польше... Полагаю, что российские зрители смогут увидеть фильм осенью.
русские нудисты
|